Зинаида Александровна Волконская (1792-1862)
В Риме, на площади у фонтана Треви, существует давняя традиция у туристов, покидающих столицу мировой культуры: бросать монету в фонтан с тем, чтобы обрести надежду вернуться вновь в «вечный город». Эта площадь и фонтан Треви оказались неразрывно связаны с русской культурой, с именем замечательной русской женщиной - княгиней З.А. Волконской. Богато одаренная натура, она гостеприимно распахнула двери для всех художников и писателей, кто неподалеку жил от её виллы. Но имя княгини связано и с рядом мест в Москве.
«Да здравствует княгиня!» - писал историк М. Погодин. - «Она алмазными буквами вписывает свое имя в летопись Москвы или, лучше, всей России». Восторженный отклик историка касался идеи З. А. Волконской создать в России Эстетический музей, появившийся со временем в Москве. С именем княгини связан и дом на улице Тверской, 14, где она жила до своего отъезда в Италию и где был открыт ею салон, в котором, по словам П. А. Вяземского, все «носило отпечаток служения искусству и мысли».
Этот дом на Тверской улице, 14
Справа - дом Козицкой, слева - церковь Дмитрия Солунского. На Страстной площади - Триумфальная арка в честь коронации Павла I
Есть в Москве еще и Воронцовский парк, бывшая усадьба «Воронцово», который также связан с её именем. В усадьбе своих родственников князей Волконских, изучением биографии которых наша школа занимается, она гостила в летний период в годы своего проживания в древней столице с 1824 по 1829гг.
 
Усадьба Воронцово
Обращение к исследованию нашего культурного наследия - к жизни и творчеству З. А. Волконской - нам представляется особенно важным сейчас, когда существует острая проблема духовного возрождения России.
Портрет З. А. Волконской. Гравюра М. Майера с утраченной акварели К. Брюллова (1830г).
Собрание музеев замка Сфорца, Милан, Италия
З. А.Волконская, отличавшаяся незаурядным литературным, сценическим и вокальным талантом, была воспета Пушкиным, Козловым, Баратынским, Веневитиновым.
В портрете Брюллова она задумчиво сидит в кресле, устремив в неведомые дали вдохновенный взгляд голубых глаз. Облику Волконской, тонко прочувствованному художником, созвучны слова, посвященные ей Пушкиным:
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновения,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком
И вьется и пылает гений.
Брюллова связывала с З. Волконской искренняя дружба и взаимные творческие симпатии, не прекращавшиеся до конца жизни художника.
«Не забуду рассказа княгини Марии Аполлинариевны Барятинской... о том, — вспоминал С. М.Волконский,— как она на вилле З. Волконской однажды была свидетельницей встречи княгини Зинаиды, уже старухи, с только что приехавшим (в 1850 г.) Брюлловым. Они долго не видались, и встреча их была таким взрывом радости, таким слиянием общих интересов, иных, высших и более специальных, чем у других, что сразу все присутствующие почувствовали, что они отходит на задний план и что они только случайные, посторонние зрители другой жизни»
Мюнере. Портрет Волконской Зинаиды Александровны Волконская (княгиня Зинаида Александровна)- писательница, родилась в 1792г. в Турине от брака обер-шенка князя Алексея Михайловича Белосельского с Варварой Яковлевной Татищевой; первое свое литературное и эстетическое образование получила, благодаря заботам отца, который был известен как французско-русский писатель.
Выйдя замуж за князя Никиту Григорьевича Волконского (умер в 1844 г.), она сначала жила в Петербурге, где и по сану и богатству мужа, по своему уму и по красоте занимала высокое положение при дворе. Когда, затем, после 1812 г. она оставила Россию, то такое же блестящее положение занимала и за границей, особенно в Теплице и Праге, где император Александр, находившийся в то время в Германии, любил бывать в ее обществе, равно как и тогда, когда она жила в Париже после 1813 г., а затем в Вене и Вероне, во время блестящих европейских конгрессов.
Воротившись в Россию, она предалась изучению родной старины, но в Петербурге ее научные стремления возбудили в высшем обществе неудовольствие и насмешки, и потому она в конце 1824 г. переехала в Москву. Здесь она стала центром всего, что было образованного и даровитого в русской жизни, и сама принялась за изучение родного языка, который до того мало знала, и за изучение отечественной литературы и отечественных древностей: ее интересовали песни, обычаи, народные легенды.
В 1825 г. она начала даже хлопотать об основании русского общества для устройства национального музея и для обнародования памятников старины. Постоянными ее собеседниками были Жуковский, Пушкин, князь Вяземский, Баратынский.
Обольстительная Италия на многие годы стала для русских пушественников пристанищем и художественной Меккой, а для многих из них и местом успокоения, покоя, творческого наслаждения и душевного тепла, второй Родиной....
...Май 1839 на вилле Зинаиды Волконской.
Николай Гоголь - на даче княжны. Княгиня ревностно оберегала его покой, чем заслужила его благосклонсть.
«Гоголь вообще любил те отношения между людьми, где нет никаких связующих прав и обязательств, где от него ничего не требовали».
Княгиня умела ценить эту внутреннюю свободу.
«Общим центром для литераторов и вообще для любителей всякого рода искусств, музыки, пения, живописи служил тогда блестящий дом княгини Зинаиды Волконской», — вспоминал А. Н. Муравьев.
А когда-то таким блестящим домом был салон княгини Зизи Москве. В объявленный день без специального приглашения сходилась избранная публика, чтобы побеседовать, обсудить и обольстить друг друга словами, музыкой, электричеством особенных отношений. Ни карт, ни застолья, ни танцев такие собрания не предусматривали.
Портрет Волконской Зинаиды Александровны.
Неизвестный художник 1820-ые годы, литография
«В Москве дом княгини Зинаиды Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества. Тут соединялись представители большого света, сановники и красавицы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты...
Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее, нельзя забыть впечатления, которое производила она своим полным и звучным контральто и одушевленною игрою...
Она в присутствии Пушкина в первый день знакомства с ним пропела его элегию, положенную на музыку Геништою:
Погасло дневное светило,
На море синее вечерний пал туман.
Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного кокетства».
Она была великолепной хозяйкой салона, умелым режиссером, удивительно разносторонне одаренной натурой, певицей, музыкантом, поэтом, художником. Все, что казалось в ее салоне непринужденной импровизацией, на самом деле было одухотворено ею. Серьезная музыка соседствовала с разыгрываемыми шарадами, стихи — с эпиграммами и шутками.
Однажды, по неловкости, один из гостей Зинаиды Волконской сломал руку колоссальной статуи Аполлона, которая украшала театральную залу. Пушкин тут же сочинил искрометную эпиграмму:
Лук звенит, стрела трепещет,
И клубясь, издох Пифон,
И твой лик победой блещет,
Бельведерский Аполлон!
Кто ж вступился за Пифона,
Кто разбил твой истукан?
Ты, соперник Аполлона,
Бельведерский Митрофан. В ответ Пушкин тут же получил злобную эпиграмму от неловкого «Митрофана Бельведерского»:
Как не злиться Митрофану?
Аполлон обидел нас:
Посадил он обезьяну
В первом месте на Парнас. Эпиграмма была обидная, но не задевала чести, а потому на такие не принято было обижаться.
Когда Пушкин собрался обратно в Михайловское, княгиня Зинаида подарила ему свой портрет в знак особых отношений и послала письмо по-французски:
«Возвращайтесь к нам, в Москве легче дышится. Великий русский поэт должен писать в степях или под сенью Кремля, и автор «Бориса Годунова» принадлежит городу царей. Какая мать могла зачать человека, чей гений так полон мощи, свободы, грации? То дикарь, то европеец, то Шекспир, то Байрон, то Ариосто и Анакреон, он всегда останется русским и переходит от лирике к драме, от песен нежных, любовных, простых, к песням суровым, романтическим, язвительным или к наивному и важному языку истории».
Удивительно, как сочеталось в ней это чутье и понимание творческого гения, многих русских гениев и абсолютно сознательная разлука с Русской землей и ее переход в другую веру?
Откуда у, родившейся в Италии и толком России не знавшей, княжны такое точное представление о том, что великий русский поэт должен писать в степях или под сенью Кремля, откуда уверенность, что автор «Бориса Годунова» принадлежит городу царей? Наверное, это было генетическое чувство России, потому тянулась она не к высшему свету, а к свету творчества, братству художников, артистов, поэтов, которые и были выразителями этого чувства.
В высшем свете она пережила свои первые разочарования.
Кипренский О. А. Портрет З. А. Волконской. 1829 г.
Зинаида Волконская родилась в семье Белосельских-Белозерских, богатой, знатной и знаменитой, ведущей свое родословие по прямой линии от Рюрика, ее отец был русским посланником в Сардинском королевстве. Мать умерла, родив ее, и на всю жизнь отец стал ей заботливым и верным другом и наставником. Отец был одним из самых образованных людей своего времени и сделал из своей дочери поклонницу искусств и наук. Ему она обязана своим происхождением и поэтическим образом... А еще своим одиночеством, когда он умер.
Ему и матери поставила она первые стелы в своем саду воспоминаний на итальянской вилле.
Ее дом и жизнь всегда были окутаны музыкой. И Пушкин, и Вяземский, и многие другие поэтические натуры приезжали к ней в московский дом, чтобы насладиться музыкой итальянцев и их дивными голосами.
«Дом ее был волшебным замком музыкальной феи, ногою ступишь за порог, раздаются созвучия. До чего ни дотронешься, тысячи слов гармонически откликнутся. Там стены пели, там мысли, чувства, разговоры, движение, все было пение».
«Там стены пели...» Но в остальном порой в ее доме было много фальши и притворства, много игры и откровенных театральных увлечений хозяйки.
Бруни Ф. А. Портрет княгини З. А. Волконской в костюме Танкреда 1820
Пушкин, человек открытый и искренний, иногда уставал от театра Зинаиды Волконской, которым она была окружена всегда и сама играла в нем.
Однажды в ее гостиной Пушкина долго упрашивали что-нибудь прочитать. «В досаде он прочел «Чернь» и, кончив, с сердцем сказал: «В другой раз не станут просить».
«Я от раутов в восхищении и отдыхаю от проклятых обедов Зинаиды», — писал Пушкин в январе 1829 года. И дальше он добавляет непристойность о Зинаиде и ее новом кавалере, милом молодом флорентийце Риччи.
 Портрет Риччи Миньято. (1792-1877). Неизвестный художник
На самом деле увлечение это для Зинаиды Волконской стало настоящей любовью. Но как всегда ее любовь несла горе и страдание всем окружающим.
Лунина, встретилась со своим будущим мужем, итальянским,графом, певцом-любителем, красавцем Риччи в Париже.
Молодожены, вернувшись в Москву, стали бывать у Волконских. И Зинаида неожиданно влюбилась до беспамятства. Риччи отвечал взаимностью. Это был уже театр чувств, от которого страдали другие.
Риччи развелся с Луниной, поклялся всю жизнь посвятить Зинаиде, а она решила перейти в католичество, чтобы вера не разделяла их. Княгиня, плоть от плоти дитя мятежного и забывшего Бога XIX века, не поняла, сколь это удалит ее от России.
Но любовь не только строящая, но и разрушающая сила. Зинаида, однако, прожила с графом Миньято Риччи до конца его жизни, пережив его на два года. Это был счастливый союз. А потомки тщательно скрывали его подробности, предпочитая не упоминать об этом мезальянсе.
До этого союза было много влюбленностей и разочарований, построенных эфирных замков и разбитых сердец. Когда-то она исполнила волю умершего отца, выйдя замуж за человека, которого не любила. Ей было двадцать лет, она стала женой Никиты Григорьевича Волконского, личного адъютанта императора Александра I.
По своему положению она часто бывала при дворе. Александр 1 обратил внимание на очаровательную молодую княгиню.
Портрет императора Александра I. Беннер, Жан Анри.
В годы заграничных походов она часто встречалась с императором и сумела завоевать его особое расположение. Для нее же это было слишком серьезное увлечение. В 1813 году вместе со своим двухлетним сыном и с сестрой мужа Софьей Волконской она сопровождала императора в свите по дороге в Германию, они проводили много вечеров вместе. Увлеченный государь посылал ей многочисленные записки. Потом, когда начались военные действия, они уже обменивались письмами.
«Верьте, княгиня, в мою привязанность до конца жизни!»
На Венском конгрессе она была в центре внимания. Здесь блистала она впервые, как певица с дивным голосом.
Особенный успех ждал ее в Париже, где она познакомилась с Россини, пленила его и сама поставила «Итальянку в Алжире», спев заглавную партию.
У княгини родился сын, которого светская молва приписывала императору. Она по-прежнему жила в Европе, что не нравилось ее венценосному покровителю, для которого, однако, не вполне были удобны и слишком откровенные отношения, которых жаждало молодое сердце княгини. Суетность и самостоятельность княгини несколько раздражали монарха:
«Если уж я и негодовал на Вас, то уж, конечно, не за Л., а, признаюсь Вам откровенно, за то предпочтение, которое Вы оказываете Парижу со всей его мелочностью. Столь возвышенная и превосходная душа казалась мне не подходящею ко всей этой суетности, и я считал ее жалкой пищей для нее».
Сын умер, она взяла приемного ребенка. Ей пришлось приехать в Петербург, встречи с которым княгиня боялась — там была соперница за сердце императора Нарышкина, там были недоброжелатели. Ей захотелось дерзить из-за невнимания к ней, она нахваливала Европу, к которой двор после победы над французами относился с неприязнью.
Это было неслыханно:
«Княгиня Волконская сначала хвалила Европу, компрометируя себя, потом уехала в Одессу с сеньором Барбьери, когда все и даже сам Государь советовали ей остаться».
В Одессе она покорила немало сердец, в том числе и поэта Батюшкова. Многие поэты были увлечены ею всерьез и до самой смерти. Она пережила сумасшествие и смерть Батюшкова. Пыталась писать, но это скорее ей не удавалось.
Ее образ — образ главной героини из романа Жермены де Сталь «Коринна». Волконскую стали называть Северной Коринной, как называл ее Гете.
Но Северной Коринне стало плохо на родине, и через десять лет она возвратилась в Италию.
Здесь ее дом и стал пристанищем для художников и поэтов. Художники Кипренский, Щедрин, Бруни, архитекторы Тон и Глинка — все кружились вокруг нее в вихре завораживающего танца поклонения музе.
Ей льстило столь высокое и тонкое понимание ее натуры. Самый красивый и самый молодой Федор Бруни влюбился в нее пылко и безнадежно, изобразил ее в необыкновенно романтическом виде — в костюме из написанной и поставленной ею оперы «Жанна Д'Арк». Опера, как и портрет, имела необыкновенный успех. Но чувств княгиня в ответ не испытывала, все осталось там, в Петербурге. Однако поклонение было приятно, льстило, радовало. Она опять попыталась вернуться в Россию. Умер единственно искренне и всем сердцем любимый ею человек — Александр 1. Она положила на его гроб букет незабудок, сочинила кантату его памяти. А Николай I не смог занять ее сердца — все в нем было другим. Не простила она ему и ссылки и казни декабристов. Своей золовке Марии Волконской она устроила пышные проводы в своем московском доме.
 Неизвестный художник. Портрет Волконской М. Н.
Сорок лет спустя после того вечера Мария Волконская писала:
«В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей невестки, которая приняла меня с такой нежностью и добротой, которых я никогда не забуду.(1826г)
Она окружила меня заботами, вниманием, любовью и состраданием. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, которые были тогда в Москве, и несколько талантливых певиц.
Прекрасное итальянское пенье привело меня в восхищение, а мысль, что слышу его в последний раз, делала его для меня еще прекраснее. Дорогой я простудилась и потеряла голос, а они пели как раз те вещи, которые я изучила лучше всего, и я мучилась от невозможности принять участие в пении. Я говорила им:,«Еще! Еще! Подумайте только, ведь я никогда больше не услышу музыки...»
Мария, как и Зинаида, считала музыку целебным зельем, способным утешить боль сердца и вылечить раны. Княжна Зизи, жившая в мире звуков, понимала, что нужно Марии.
«Третьего дня ей минуло двадцать лет. Эта интересная, и вместе с тем могучая женщина, больше своего несчастья. Она его преодолела, выплакала, источник слез уже иссох в ней. Она чрезвычайно любит музыку. В продолжении всего вечера она слушала, как пели, и когда один отрывок был отпет, она просила другого. До 12 часов ночи она не входила в гостиную, потому что у кн.Зинаиды было много гостей, но сидела в другой комнате, за дверью, куда к ней беспрестанно ходила хозяйка, думая о ней только и стараясь ей угодить...» — вспоминал об этом вечере А. Веневитинов.
Княгиня действительно была искренней в своем желании помочь невестке, кроме, того она никогда не упустила бы случая пофрондерствовать и выказать свою независимость двору. Она посвятила Марии восторженное стихотворение в прозе по-французски, которое имело хождение во всех светских московских гостиных.
В нем Мария Волконская изображалась индусской вдовою, восходящей на костер.
«Мне сдается, что твои грациозные движения творят ту мелодию, которую древние приписывали движению небесных светил». В Москве у Зинаиды появился и новый поклонник. Опять поэт. Двадцатилетний Дмитрий Веневитинов, для которого эта безответная любовь стала трагедией и закончилась смертью. Она все время убеждала его в невозможности земной любви и счастья, оттого он сжигал себя на костре этого чувства.
 П. Ф. Соколов. Портрет Веневитинова Д. В. (1808-1827) Поэт и критик, глава московского кружка «любомудров».
Знакомство c
А.С. Пушкиным, начавшееся еще в детстве, как дальних родственников, возобновилось в сентябре l826 года в Москве. Этой осенью Пушкин не раз бывал в доме Веневитиновых в Кривоколенном переулке и дважды читал там свою трагедию «Борис Годунов».
На статью Веневитинова о первой главе «Евгения Онегина» Пушкин откликнулся словами:
«Это единственная статья, которую я прочел с любовью и вниманием».
Портрет был исполнен Соколовым, никогда не видевшим Веневитинова, вскоре после смерти поэта для его матери. Художник использовал портрет, написанный А. Лагрене с натуры, и изобразил поэта, по мнению близких, более верно и живо.
Молодой поэт был безответнo влюблён в Зинаиду Александровну Волконскую
«Придет мой час, когда удастся мне
Любить тебя с восторгом наслажденья,
Как я любил твой образ в светлом сне». Зинаида надела на его палец перстень из античного Геркуланума, чтобы он не забыл ее в Петербурге, и злым роком рассекла его сердце. Он предчувствовал свою судьбу: «Когда же я в час смерти буду
Прощаться с тем, что здесь люблю,
Тебя в прощаньи не забуду:
Тогда я друга умолю,
Чтоб он с руки моей холодной
Тебя, мой перстень, не снимал,
Чтоб нас и гроб не разлучал». Ему, умершему двадцати двух лет от роду, надели перстень, не разлучив с ней и в могиле. Сколь страшна и велика была сила этой женщины!
Она не нашла при новом царствовании внимания к себе, более того, Николай I, естественно, были крайне недоволен тем, что она приняла католичество в России. Все сходилось на том, что надо возвращаться на свою теплую и гостеприимную вторую родину. Или первую?
Это был отъезд навсегда.(1829г.)
На ее отьезд многие поэты написали стихи. Пушкин посвятил ей "Цыган" и в своем знаменитом послании по этому поводу: "Среди рассеянной Москвы" назвал ее "царицей муз и красоты"; Баратынский, пожалуй, точнее всех сказал о княжне Зизи: Из царства виста и зимы,
Где жизнь какой-то тяжкий сон,
Она спешит на юг прекрасный,
Под Авзонийский небосклон—
Одушевленный, сладострастный,
Где в кущах, в портиках палат
Октавы Тассовы звучат;
Где в древних камнях боги живы,
Где в новой, чистой красоте
Рафаэль дышит на холсте;
Где все холмы красноречивы,
Но где не стыдно, может быть,
Герои, мира властелины,
Ваш Капитолий позабыть
Для капитолия Коринны;
Где жизнь игрива и легка,
Там лучше ей, чего же боле?
Зачем же тяжкая тоска
Сжимает сердце поневоле?
Когда любимая краса
Последним сном смыкает вежды,
Мы полны ласковой надежды,
Что ей открыты небеса,
Что лучший мир ей уготован,
Что славой вечною светло
Там заблестит ее чело;
Но скорбный дух не уврачеван,
Душе стесненной тяжело,
И неутешно мы рыдаем.
Так, сердца нашего кумир,
Ее печально провожаем Мы в лучший край и лучший мир. Для нее шли годы в забытьи и счастье старой и новой дружбы: Брюллов, Мицкевич, Кипренский, Жуковский, Гоголь... Многие оставили след в ее аллее воспоминаний и в ее сердце. Ее след для многих стал роковым. Бывают такие женщины, чей след никогда не исчезает в песке времени.
Сказать «Спасибо» можно проголосовав нажатием на звёздочки и на кнопочки «Поделиться» 
| 
